Елена Вайцеховская встретилась в Новогорске с чемпионкой командного турнира Олимпиады-2014, серебряной медалисткой сочинских Игр в парном катании, одной из самых ярких фигуристок мира Ксенией Столбовой, которая в предстоящем сезоне начнет выступать с Андреем Новоселовым.

Программа-максимум

— Начав полтора года назад тренироваться с новым партнером, вы в 26 лет фактически начали свою спортивную жизнь с нуля. За время совместных тренировок наступать себе на горло в этом процессе вам приходилось часто?

— Нет. Даже несмотря на какие-то трудности и травмы. Начать заново скатываться с кем-то в 26 лет — это совсем не то, что в 16 или 18. Это иная притирка, скатка, иное поведение, общение, все воспринимается по-другому. Но, во-первых, я изначально понимала, на что иду. Во-вторых, мы с Андреем не в том возрасте, чтобы устраивать какие-то разборки или перетягивание каната — на это просто нет времени. К тому же цели и задачи у нас абсолютно одинаковы.

— Наверное, все равно тяжело было заставлять себя работать, зная, что на протяжении достаточно длительного времени у вас не будет возможности выступать, сравнивать себя с другими, получать соревновательный адреналин, наконец. А придется вместо этого монотонно выполнять работу, конца-края которой не видать.— Знаете, а мне кажется, что все это пошло на пользу. Мне — так точно. На протяжении всей моей предыдущей карьеры, когда я каталась с Федором (Климовым), у нас ни разу не случалось какого-то глобального перерыва в выступлениях. Те паузы, что случались, всегда происходили вынужденно, причем по одной и той же причине — из-за травм. В связи с этим каждое возвращение на лед постоянно приходилось форсировать, а это очень большая психологическая и физическая нагрузка, постоянный стресс: ты переживаешь из-за того, что не можешь кататься, не может кататься твой партнер, соответственно, уходит время, приходится пропускать соревнования. Сейчас же мы с Андреем понимаем: есть определенный план работы, который мы должны были выполнить за год, чтобы подготовиться к прокатам. Причем сделать все по-максимуму. Пока эта задача для нас самая главная, поскольку от прокатов во многом зависит, где мы будем выступать дальше. Но у нас нет необходимости куда-то рваться, выпрыгивать из штанов. Было достаточно много времени, чтобы много чего пробовать, скатываться, танцевать, учить элементы, и все это дает невероятную внутреннюю свободу, которая окрыляет и мотивирует еще сильнее.

— Парадокс, но когда я наблюдала за тем, как вы работали и выступали на протяжении двух последних сезонов с Климовым, меня не покидало ощущение, что ваше время в спорте уходит, причем безвозвратно. Сейчас же такого ощущения нет — виден результат.

— Время, конечно же, идет быстро, но могу вам точно сказать, что за этот год я взяла от каждого дня работы максимум. Не упустила ни одну возможность чему-то научиться.— Ощущения, что какие-то вещи можно было сделать еще лучше, у вас, получается, нет?— Конечно, есть. И, думаю, всегда будет. Это как с прокатами программ. Как бы идеально ты ни откатался, всегда знаешь, что и как можно было бы сделать лучше, чего и где добавить — техники, выразительности. Возможно, у меня просто такой характер: за все предыдущие годы выступлений был только один прокат, после которого я реально понимала, что выдала на льду абсолютный максимум, на который была способна.— Имеете в виду Финал Гран-при в 2015-м?

— Нет. Произвольную программу на Олимпиаде в Сочи. К своему выступлению в Финале Гран-при у меня было достаточно много вопросов. — Чем вы больше всего довольны сейчас? Могли бы, условно говоря, продолжить фразу: «Я — молодец, потому что…»— Не я — молодец, а мы все молодцы. Мне нравилось, и по сей день нравится, как проходит год, какой я становлюсь на льду, как себя чувствую, как себя веду, но все это не только моя заслуга. За это я благодарна и Андрею, и Коле Морозову, и всем тем специалистам, кто с нами работал и помогал. Та же Тамара Москвина безо всяких условий предоставляла нам свой лед для работы в Питере, а Флоран Амодио — в Вожани, где мы проводили один из тренировочных сборов.

Битва с подкрутом

— Какие-то внутренние опасения, что желаемый результат, несмотря на все ваши старания, может не получиться, у вас проскакивали?

— Конечно. Просто мы с Андреем дали себе четкую установку сделать все от нас зависящее, чтобы все эти опасения ушли. — В какой степени это касается проблемного для вас тройного подкрута, по поводу которого в свое время говорили, что научить вас качественно исполнять этот элемент не сумеет ни один специалист?— Относительно подкрута я сразу сказала своей команде, что пойду на все, что они сочтут нужным. И сделаю все, что от меня зависит, чтобы элемент стал лучше, чем был. На мой взгляд, мы добились значительного прогресса.— Ваш партнер уже рассказал мне, какую титаническую работу в этом отношении с вами проделал Станислав Морозов. Но мне непонятно другое: все годы, что вы катались с Климовым у Нины Мозер, Морозов работал там же. Почему же ошибки в подкруте не были исправлены раньше?

— Мы никогда не работали со Стасом. С того самого момента, как пришли к Мозер от Людмилы и Николая Великовых, тренировались исключительно с Владом Жовнирским.© РИА Новости / Александр Вильф / Перейти в фотобанкНиколай Морозов и Ксения Столбова

© РИА Новости / Александр ВильфПерейти в фотобанкНиколай Морозов и Ксения Столбова— Но почему? Ведь уже тогда Морозов имел репутацию специалиста, который, как никто, знает все тонкости исполнения подкрутов и умеет правильно поставить их любой паре.— Немножко вас подкорректирую. Не «умеет поставить», а, скорее, умеет разжевать каждую составляющую элемента до такой степени, что не понять, как и что нужно делать, становится просто невозможно. Я на своем спортивном веку еще не встречала тренера, который был бы способен настолько досконально объяснить спортсмену техническую задачу.

— Поэтому мне и странно, что ваш бывший тренер не пользовалась помощью такого специалиста, зная, что проблема с подкрутом у вас достаточно серьезна.— Мне сложно объяснить, почему так произошло, но распределение сложилось с первого дня: Нина Михайловна и Стас работали исключительно на Таню Волосожар с Максом Траньковым, и всем было понятно, что эта пара приоритетна во всех отношениях. — Наверное, можно сказать, что вы с Климовым, да и Вера Базарова с Юрием Ларионовым, которые пришли в группу Мозер одновременно с вами, тоже в какой-то степени работали на Таню с Максом — как спарринг-партнеры.— Мы с Федором прежде всего работали на себя — ради того, чтобы отобраться в олимпийскую команду и поехать в Сочи. Это было самой большой моей мечтой, просто невероятно огромной. Так что говорить о том, что работали на кого-то, я все-таки не стала бы. Точно так же мы сейчас работаем с Андреем. Считаю, что наши совместные тренировки со Стасом, с Павлом Слюсаренко, с Андреем Филоновым были большим прорывом. Мы не хотели хвататься за все элементы сразу, поэтому очень тщательно выстроили всю цепочку: отдельно работали над шагами, над прыжками, над парными элементами. Когда дело дошло до корректировки подкрута, проводили в зале огромное количество времени. Приходили на тренировку в пять вечера, а уходили в 11. Основная проблема заключалась в том, что на протяжении 13 лет я делала подкрут с ошибкой. К этому добавлялось несовпадение темпа: Андрей ведь тоже привык за годы выступлений выполнять элемент по-своему. Все это исправлялось и собиралось по крупицам.

— В процессе подготовки вы с Новоселовым провели достаточно много времени в Перми. Чисто с бытовой точки зрения вам не сложно было адаптироваться к местным реалиям после крайне насыщенной жизни в Москве и Санкт-Петербурге?— А что мне нужно? Я точно так же приходила на каток, работала. За пределами катка гуляла, куда-то ездила, изучала город, смотрела местные пещеры, побывала в монастыре, все это мне было интересно. Очень благодарна руководителям пермской федерации фигурного катания за то, что люди нашли возможность выделить мне машину и вообще очень старались, чтобы мы с Андреем могли готовиться к сезону в максимально комфортных условиях.

— Еще в советские времена существовала куча исследований, согласно которым наиболее эффективно спортсмен работает в первые три недели тренировочного сбора. Потом человек начинает быстрее уставать, эффективность тренировок падает. Вы же сидели в Перми два месяца. Не сложно было?— Конечно, случались моменты, когда «накрывало» — все-таки работали мы очень много. Но это компенсировалось возможностью каждый день открывать для себя что-то новое. Мы занимались постановкой программ, работали над парными элементами, катаясь вместе с теми, кто значительно моложе, что-то подсказывала нам Валентина Тюкова, которая подготовила огромное количество пар, и Павла Слюсаренко в том числе. Но главное, я сама хотела всего этого. Понимала, зачем это нужно. — Когда вы с Андреем только начали кататься вместе, со стороны очень многих людей чувствовался определенный скептицизм по поводу вашего совместного будущего. Вы это ощущали?— Конечно. Я вообще всегда это чувствовала, даже когда каталась с Климовым. Привыкла, что, как бы мы ни прокатались, все равно найдутся те, кто к чему-то прицепится. Просто по отношению к Андрею у меня сразу возникло очень большое внутреннее доверие — я еще год назад вам об этом говорила. Поэтому было все равно, верит в нас кто-то, или нет. Главное, что верим мы сами.

© РИА Новости / Александр Вильф / Перейти в фотобанкКсения Столбова и Андрей Новоселов

© РИА Новости / Александр ВильфПерейти в фотобанкКсения Столбова и Андрей Новоселов— Откуда взялась та уверенность, не задавали себе вопрос?— А зачем его задавать? В чем я точно не сомневаюсь, так это в том, что мы сами кузнецы своего счастья. И уже успела понять, что ни одно событие в жизни не случается просто так. Раз Андрей встретился на моем пути в конкретный жизненный момент, значит, так и должно было случиться. Возможно, я чем-то заслужила такого замечательного партнера и такого надежного человека.— И великолепного тренера заодно.

— И тренера, и команду, и всех тех, кто нам помогал и помогает по сей день. Я ведь реально полтора года назад не имела ни малейшего представления, как мне дальше жить и что делать. И совершенно спонтанно рядом вдруг появились Тарасова и Коля Морозов. Татьяна Анатольевна, собственно, мне и сказала, причем так, что я сразу ей поверила: «Не смей бросать кататься. Ты просто не имеешь права это сделать. А ногу мы вылечим». Но я точно не рассчитывала на то, что эти же слова повторит Коля. И встанет рядом. Хотя не так давно он признался, что очень долго не верил, что из нашей совместной затеи что-то получится.— Когда именно Морозов поменял свою точку зрения на этот счет, не спрашивали?— Нет. Но, думаю, все дело в том, что я очень сильно рвалась работать. Когда человек пашет с утра и до ночи, а главное – хочет этого, как ты против него попрешь?— Такая поддержка со стороны не самых последних в мире тренеров накладывает на спортсмена ответственность?— Конечно. Но это не обязанность. Я вообще довольно скептически отношусь к слову «обязан». Единственное, кому я действительно обязана, так это маме и папе за то, что они мне жизнь дали. Здесь же я просто безмерно благодарна всем тем, кто так или иначе мне помогает. И выразить эту благодарность я могу только одним: своей работой. — Знаю, что Тарасова достаточно часто приходит к вам на тренировки. Это помогает?— Безусловно. Любой человек со стороны — это свежий, незамыленный взгляд. То есть, всегда полезно. Тарасова всегда замечает каждую мелочь и умеет прекрасно мотивировать.

— Чемпионат мира, который в марте проходил в Сайтаме, вы смотрели?— Да, но вряд ли сейчас вспомню что-то, что меня зацепило. Обычно какие-то выступления очень сильно врезаются в память, как, например, прокат Алены Савченко на Олимпиаде в Пхенчхане и прокат китайцев Суй Вэньцзин/Хань Цун), которые проиграли Савченко и Массо какие-то сотые. А вот в прошлом сезоне таких ярких впечатлений, за исключением тех же китайцев, у меня не осталось.— Ваш бывший тренер Людмила Великова призналась, что мечтает увидеть, как вы снова возьмете парное катание в свои руки.— Почему вас это удивляет? У Великовых я каталась очень много лет, и та база, которую они в меня вложили, не говоря уже про нервы, душу и все прочее, никуда не делась. Это уже не отношения тренера и спортсмена, а почти что семья. Если бы не Великовы и не наш постановщик Сан Саныч Степин, вряд ли вообще появилась такая фигуристка — Столбова. Мои родители в парном катании — это прежде всего они. Плюс мы через очень многое вместе прошли, и Людмила Георгиевна знает меня, как никто другой. Так что, наверное, не просто так она это сказала.© РИА Новости / Александр Вильф / Перейти в фотобанкКсения Столбова и Андрей Новоселов

© РИА Новости / Александр ВильфПерейти в фотобанкКсения Столбова и Андрей Новоселов— Насколько тщательно вам сейчас приходится следить за своим физическим состоянием?— Тщательно — не то слово. Я бы сказала, что идет тотальный контроль абсолютно всего. И в тренировочном процессе, и в быту, и на отдыхе. Я очень жестко себя ограничиваю в очень многих вещах — понимаю, что это сейчас необходимо. — Не устаете от такой необходимости?— Скорее наоборот. Такое отношение к себе позволило мне гораздо лучше понять и почувствовать свое тело, свои возможности. Такого, чтобы я что-то делала, не понимая, зачем это нужно, не случается в принципе. — А как насчет спарринга? Недостатка в нем не испытываете?— Недостатка в спарринге у нас в этом году как раз не было. Когда катались в Перми, постоянно чувствовали определенное давление со стороны молодых пар. Да, они чего-то пока не умеют, но при этом глаза у спортсменов горят так, что ты всем своим существом чувствуешь этот нахрап. Смотришь на них со стороны и говоришь сам себе: «Ты что по кругу-то ездишь? Ну-ка, начинай работать, пока на тебя сзади не наехали». Меня это реально очень сильно подстегивало и заводило. — Если бы все зависело от вашего желания, в каких турнирах вы предпочли бы участвовать?— Это прежде всего открытые прокаты. И более глобальная цель — чемпионат России в Красноярске, где нам, естественно, хотелось бы отобраться в сборную.— Я имела в виду другое: планируете ли вы до начала зимы дополнительно выступать в каких-то второстепенных турнирах? Есть ли вообще у вас с Андреем потребность выступать как можно чаще, чтобы побыстрее набрать совместный соревновательный опыт?— Мы уже пытаемся воспроизводить соревновательный формат в тренировках. Пытаемся понять, нужно ли нам, условно говоря, стартовать каждую неделю, или в этом нет необходимости. Здесь ведь важно не то, хотим мы соревноваться или нет. Нужно понять, как в соревновательном режиме будет работать организм, сколько времени придется отводить на восстановление. В этом плане юниорский организм и взрослый – это две большие разницы. Чего мне действительно очень хочется, так это попробовать что-то совершенно для себя новое. Даже когда мы ставили программы, и Коля предлагал использовать какие-то связки и переходы, которые доводилось катать раньше, я отказывалась. Не хочу повторять себя прежнюю и выезжать с новым партнером на старом багаже. Понятно, что существующие правила загнали всех фигуристов в достаточно жесткие рамки, где всем приходится делать очень похожие элементы, но там, где можно максимально далеко от этих рамок отойти, мы с Андреем это делаем. И это доставляет мне колоссальное удовольствие. Хочу измениться даже внешне. Волосы, вот, отращиваю. © РИА Новости / Александр Вильф / Перейти в фотобанкКсения Столбова и Андрей Новоселов

© РИА Новости / Александр ВильфПерейти в фотобанкКсения Столбова и Андрей Новоселов— А понятие «дом» в вашей жизни сейчас существует?— Дом — это там, где человеку хорошо. Мне сейчас хорошо на льду. Есть партнер, есть тренер, и ничего больше не нужно.

Источник: rsport.ru